К открытию пещеры Ташелгинская

                                                                Мемуары  
                                                              (полторалогия)
                                                    Т А Ш Е Л Г А

                                                          Глава I. Знакомство 
 

Это было в начале июня. Вернувшийся с недельной практики не раз упомянутый Василий Кувакин привёз весьма интересные сведения о наличии пещер в Кемеровской области в районе железнорудного месторождения Ташелга, что находится южнее города Междуреченска почти на 4 десятка километров. Схематическое геологическое строение этого участка были малообнадёживающими, но мы имели в арсенале средств проверки человека, жившего там в течение долгого времени и не единожды посещавшего данную полость. Это была Лидия Базенкова, в то время учащаяся I курса ОГТ. По её словам пещера расположена прямо в деревне, которая сейчас стоит в запустении, но в период расцвета насчитывала свыше ста домов. Получив от неё подробные сведения о местонахождении пещеры, мы, однако, этим не ограничились, и, с большими обещаниями и уступками заручились её поддержкой, по неписанному контракту с которой мы за её прокат в качестве проводника обязались исполнить графику к отчёту, а также взять с собой её подружку. Сколь бы не были кабальны её условия, мы были вынуждены принять их, ибо стремление посетить новую дыру было выше всех прочих желаний. Итак, организована была первая ознакомительная экспедиция на Ташелгу в составе: я, Жора, Пашка, Кувакин, Пельмень и три тётки: Ирка, Лидка и Ёлка. 7 июня 1974 года в полдень мы отбыли на электричках в г.Междуреченск, откуда доехали на автобусе до Майзаса. Приключения, выпавшие на нашу долю, начались незамедлительно в тот самый момент, когда мы оказались на берегу Томи. Сэр Пельмень, гитарист от природы терзал несчастный инструмент, издавал нечленораздельные всхлипывания, означавшие крайнюю степень возбуждения, когда к нему приблизились несколько интеллигентно одетых людей в белых рубашках и при галстуках. Высокий худощавый брюнет проявил огромную заинтересованность к Сэру, которая явно была связана с его дискоординацией и мутным взором. Пыльный воздух донёс слабые запахи винокуренного изделия. Дорогой! - обратился брюнет с сильным кавказским акцентом. - Спой что-нибудь! Пельмень было взял пару аккордов и открыл рот, но сильный кавказский акцент вновь перебил его. Брюнет сначала восхитился звуками, затем испросил разрешения спеть при условии, что ему подыграют. Мама, милая мама... - рванулся переполненный чувствами голос. Рука поющего вытянулась в призывном жесте куда-то вдаль, в неведомый простор, а вторая прижалась к сердцу. Горящий взор и вся его фигура была как бы наполнена этим страстным призывом, в то время как он продолжал излияние чувств в не совсем понятной форме: а именно в течение нескольких минут он распевал матерные слова своей прекрасной песни. Особенно эффектен был эпилог, где он выложил последние силы, рявкнув:- "Убью засранку!". Потом он обратил взор на нас, пытаясь, очевидно, осмыслить, почему мы ещё здесь?! Явно он полагал нас здесь не увидеть, ибо задал глупый в данной ситуации вопрос:-Вы меня не боитесь! - и печально добавил: - Я же зэк!Нас это признание нисколько не испугало, и мы с интересом взглядывались в его татуировки на волосатой руке - как видно последнем аргументе в попытке убедить нас в его принадлежности к преступному миру. Я, хотя и был наслышан об их законах, всё же вполне справедливо заметил, что он всё же больше похож на человека. Это его окончательно доконало. Он шмыгнул носом и попытался использовать галстук в качестве носового платка.-Восемнадцать лет отсидел! - сквозь стенания вымолвил он, всё больше и больше предрасполагаясь к нам. - Гитары звук родной услышал... - сокрушённо продолжал он и в неисчислимый раз просил Пельменя выжать с инструмента душещипательный звук, при этом томно вздыхал подобно девице, познавшей ночное таинство. В конце концов он заволок всю нашу орду на лодку и обязался доставить нас хоть к чёрту на кулички. Тем больше воспылал он страстью видеть себя в нашем кругу и нас в своём, когда выяснилось, что около сорока километров нам по пути. Бедолага развил такую агитаторскую и организаторскую деятельность, что нам и рта не пришлось открыть, как мы уже восседали в автобусе - такой древней колымаге, что чудилось, и не без оснований, будто его постройка относится ко времени сотворения мира, когда Бог, работая над миром по 7 часов 12 минут в сутки, те самые 12 минут тратил ежедневно на создание этого примитивного перпетум мобиле. Его божественное происхождение объясняет тот факт, что агрегат провёз и тех отпетых зэканов, и нас, явных аферистов, по крайней мере 40 км, причём в конце пути у него как и прежде, остались на месте все 4 колеса, кабина с баранкой (а больше там ничего изначально не было!) и наличный состав. Но все эти прелести и чудеса мы, конечно же, оценили много позже, уже находясь вне пределов этого утлого судёнышка, на твёрдой земле. А пока что нам предстоял ещё путь неизведанный, полный неожиданностей. Итак, наконец-то ваяние Бога тронулось с места, и, движимое самим чёртом пронеслось со скоростью бешенного поросёнка мимо штаба и устремилось по длинной пыльной улице. Однако бег скакуна неожиданно был прерван появлением ликёро-водочного заведения, куда тот же час устремился гонец за бутылочкой для лейтенанта, которую тот влил в себя, лишь только мелькнул последний дом деревни. Это явилось сигналом к общей попойке, ибо тотчас же появился объёмный чемодан, до краёв наполненный водкой и пивом. Нам оставалось только удивляться, куда в них столько войдёт. Я уже стал предполагать о наличии у них единственной прямой кишки, у которой есть весьма объёмное раздутие в районе живота. Зэки и в самом деле оказались мужиками крепкими - десяток километров они пили на ходу, а у "Пчёлки" пожелали выпить на твёрдой земле. Всё это время они умудрялись вести беседы на самые различные темы, что являлось поводом шофёру для остановки автобуса и угроз. Такие выпады становились тем чаще, чем больше пьянели зэки. В конце-концов он плюнул на пустую затею наладить хоть какую-то видимость порядка, и предоставил их действия им самим. Лейтенант - поджарый, типично кадровый военный, принимал активнейшее участие в разговорах и спорах. -В этом дереве полтора куба! - кричал он, брызгая слюной, хотя ему никто и не возражал. С нами он поделился успехами в области языкознания, заявив голословно, что в совершенстве владеет четырьмя языками, а через пару километров он опять вернулся к этой теме, и сообщил, что говорит уже на 6 языках. Дорога была длинная, и единственная опасность, которая реально могла прервать такой великолепный полёт его фантазии, было незнание больших цифр. -Удивляешься?! - ревел он на весь салон на нечистом русском языке. Удивляться действительно было чему - его способности врать.- Слушай, вот... - и он затянул первую строфу всем известной песни про Днепр на предположительно украинском языке. Правда, познания его ограничивались в этой области только двумя строчками, потому как в перерывах между последней и первой строчками он делал весьма значительные паузы. Вот пение его действительно было достойно пера поэта, ибо такого богатства нот и октав в 2 строках собрать способен далеко не каждый. В целом пение было похоже на бесчисленное прокалывание камер, звук выходящего из которых воздуха и был собственно пением: начинался с оглушительного рёва и кончался шёпотом, движением губ, и - может быть - ещё мыслью. В те же моменты, когда лейтенант выключался из сознания, он обычно ударялся головой о стекло окна, и при особенно удачных совпадениях взаимосближающихся поверхностей стекла и головы лейтенант на мгновение приходил в себя, чтобы грянуть "Реве тай стогне Днипр широкий!", тем самым замкнуть круг получаемых удовольствий. Порой он, однако, вспоминал свои прямые обязанности, призывая всех к порядку и грозя надеть чеки. Его действия, впрочем, ни к чему ровным счётом не приводили, так как хорошо знакомый нам брюнет в перерывах между лирическими песнями "про маму и далее по тексту" резко вскакивал, хрипло выкрикивал фашистское приветствие "Хайль Гитлер!" и валился с ног, чтобы через некоторое время повторить всё с начала. Из военнослужащих в автобусе была ещё одна личность - прапор, который бренькал на гитаре один аккорд, завывал про Крым и Ялту, изображая оперного певца Новосибирской филармонии, откуда он был якобы призван. Сосед его - мрачный громадный бородач - был нем как рыба, и за весь путь не сдвинулся с места. И вот так, час за часом в такой весёлой компании мы продвигались на юг. Останавливались во многих местах дабы утолить жажду, вздохнуть воздуху и двинуться дальше. Лейтенант как мог скрашивал нашу жизнь - врал, говорил правду, объяснял названия мостов и поворотов, мимо мы так неспешно двигались. Причём делал он это совершенно добровольно и по собственной инициативе, поскольку об этом мы его не просили. Особое разногольство он проявил у "минерального" источника, по секрету поведав нам, что по утрам тут течёт сплошная газировка, и нет воды целебнее её. Мы, конечно, согласно закивали головами, но воду всё же попробовали. Вода как вода. Только однажды автобус остановился по нашей инициативе. Мы хоть и были в состоянии ступора, но по сторонам глазели. В одном из бесчисленных скальников у дороги нами была замечена узкая щель, в которую по остановке и полез Пашка. Несколько минут его не было, и мы уже собирались распаковывать сидорки со снарягой, но он неожиданно появился, и, подобрав кусок камня, направил свои стопы в автобус. -Погоняй! - сказал он шофёру и преподнёс для нашего изучения камень. - Лезу, значит я - продолжал он - А вокруг темень, хоть глаз выколи! И вот как стала щель совсем узкой, стал я продираться дальше, глядь - а из под триконей огонь снопами! Ни разу таких чудес не видел! Наши умные головы склонились над камнем. -Да гранит, же, гранит! - увещевал Паша. - Вот и кварц, и микроклин! Мы, конечно видели и кварц, и микроклин, но не могли же просто так тупо взять и согласиться. Вперёд облизать его надо, вблизи посмотреть, издаля, стекло поцарапать, ножиком поковырять, на зуб попробовать, понюхать - как-никак 2 курса уже геологию изучаем! Когда всё же мы пришли к этому естественному выводу, стало темно и автобус вскарабкался наконец-таки на перевал. Мы высыпали как горох на дорогу, подхватили сидорки и двинули по дороге куда-то вниз меж гор. Путь был несложен - торная дорога вела прямо в деревню. Минут через 30 (стоит запомнить эту цифру!) мы достигли первых домов, ещё минут 10 шли по улице, затем зачем-то полезли по правому склону горки через заросли малины, репьёв и остатков изгороди. Преодолев самими же созданные трудности (ибо можно было просто пройти по улице), подошли к отвесной каменной стене, в нижней части которой действительно была дыра. Насколько позволяло скудное освещение окрестностей звёздным небом, можно было видеть, что дыра водопоглощающая, являющаяся самым низким участком депрессионной воронки, образованной естественным или искусственным путём. Водосбор был так велик, что даже при столь скудном освещении он показался зловещим. В мульду втекал ручеек - жалкий, конечно, но всё же это была текучая вода, уходящая в полость. До этого нам пока не доводилось иметь дело с такими пещерами. Разобрав снаряжение, и выяснив, что оказалось почти полное отсутствие света при наличии множества фонарей, мы со всяческими предосторожностями, наощупь, проникли в пещёру и имели честь осмотреть её. С самого входа начинается каменная осыпь, из которой кое-где торчат древесные стволы, сырые и тяжёлые, типичные для топляка. Их размеры значительны; при этом становится не по себе, когда представляешь размер несущего их потока! Эта осыпь тянется около 10 метров, затем резко обрывается колодцем метров в 8 глубиной. Налево от входа от осыпи тянутся гроты: первый просторный, затем низкий свод второго зала нависает над глиняным вазообразным полом, сходящим на нет по периферии. Здесь я впервые нашёл интереснейшее натечное образование - гриб: на тонкой ножке выросла плоская, ноздреватая шляпка. Внешне похож на груздь. Только окаменевший. Это означает, что в пределах грота имело место более-менее постоянное присутствие стоящей воды (лужица). Возвратившись в первый грот отыскиваем проход в остальную, основную часть пещеры. Перелезать приходится через естественный порог высотой более полутора метров. Кстати сказать, именно этот порог и является препятствием для текучих вод - он отбивает поток, направляя его в колодец. За "порогом" начинается крутой глиняный пол, в котором вытоптаны ступени несомненно человеком рода Homo Sapiens причём в самом недавнем прошлом, измеряемым первыми годами тому назад. В самой нижней части начинается глыбовый навал с размерами глыб до 2х2х2 м, что составляет вес блоков до 20 тонн. Соприкасание глыб хаотичное, есть даже качающиеся плиты, вследствие чего возможности попадания в следующий зал весьма разнообразны. Этот глыбовый навал является как бы разграничением 2-х залов, ибо конец его приурочен к понижению свода, причём относительно размеров пещеры - весьма ощутимого. Зал последующий и конечный одновременно этой системы в плане имеет примерно изометричную форму, имеет центральное понижение пола, смещённое в сторону предыдущего зала, с огромным обломком скалы. Он как обелиск торчит из самого низкого углубления на высоту 4 с лишним метра. Потолок высокий, и колебания его в пределах зала достигают 5-6 метров при высоте более 10 метров. Во всяком случае, такие размеры нам почудились в процессе знакомства с пещерой. Обуяные великой страстью к поиску мы в конце концов вымазались как чушки, но в этом последнем гроте нашли 2 интересных места. Первое представлено как бы орлиным гнездом в виде ниши в стене, под потолком, и забито глиной, перекрытой натечной коркой. Особенностью и даже некоторой неожиданностью явилось наличие мелкого жемчуга, окаменевшего в корке натечки, а также тонкотрубчатые сталактиты (капельники), которые здесь встретились впервые и в единичном случае. Вторая дыра тоже находится в пределах этого же грота на соседней стенке. Эдакое подковообразное отверстие, с полом натечной коры, под которой был мощный слой глины. И вот на этой натечной коре были действительно сказочные образования - блюдца, перегороженные гурами, наполненные прозрачной водой и жемчугом. Представьте картины - жемчужины размером почти с куриное яйцо! Это такие-то размеры по сравнению с "горохом" Чулка или Бородинки. Дальше кишка быстро сужалась и была полна воды. Лазивший туда Кувакин вернулся, по хомячьи наполнив рот жемчугом. По достоинству оценили мы эту кишку, назвав "Жемчужной". Ну чтож, полны карманы восхищением, трофеями набита голова, пора и в путь обратный, тем более что свету у нас осталось точно по инструкции - один на троих, и тот едва светит. Поверхность встретила нас ночной прохладой. Лёгкий ветерок, лёгкие облачка среди россыпи звёзд. Собираем нехитрый скарб и почти наощупь подходим к самому ближнему дому, в котором нет ни окон, ни дверей. В облюбованную комнату влазим через окно, по мере возможности пытаемся закрыть оконные и дверные проёмы одеялами. В комнате наводится относительная чистота. Тем временем на костре коптится ведро, повара льют слёзы и поют песни далеко не артистическими голосами. Наконец варево стало продуктом массового поедания, и вскоре 8 голов падают в изнеможении на подстилку. Утро мы встречаем на ногах. Наскоро собираем рюкзаки и с пустыми желудками идём на перевал, по пути, однако прихватив ведро воды. Вот на развилке трёх дорог горит солярный костерок, висит над ним чёрное ведро с чистой водой, на дне которого лежит опала кусок (опять же моя проделка!). Наверно по этой причине меня как мертвяка во гробу цветами полевыми завалили и сфотографировали, и что самое удивительное только ЭТОТ единственный кадр и вышел (прилагаю фото). И если фортуна до сих пор подставляла шею под хомут, то тут видимо, по ослинному заупрямилась, потому как мы вынуждены были приближать конец пути хоть и медленно, но верно - пешком. Дабы женский пол не впадал в тоску, я как мог, так и веселил их, полагая почему-то, что им чрезвычайно приятно слушать россказни сексуального характера. Изголялся я в своих рассказах примерно до "минерального" источника - это примерно час ходьбы с перевала, но этого вполне хватило, чтобы ко мне накрепко прикипело звание "старый развратник", которое продержалось, пока не стал действительно "старым" (ремарка 2012 г). Надо признать, что идти мы не очень спешили: ноги переставляли абы как, словно бы на прогулке находились, и по той простой причине нас догнала машина ЗиЛ-157, гружёная пустыми бочками из-под соляры. Несмотря на явные неудобства мы втиснулись в кузов, и от переполнения радостных эмоций где-то в районе "Чёртова моста" я запел. Тихонько так, про себя, потом осмелел, и, поняв, что меня всё равно никто не слышит, я прибавил голос, а при въезде в "Пчёлку" я уже испускал рёв Ниагарского водопада. Видно я очень ладно пел, ибо Кувакин стал мне подпевать, но кажется он пел другую песню, ну а если и ту же, что и я, то уж наверное совершенно другой куплет. Я же не виноват, что пою что хочется, а не то, что полагается. Впрочем, он мне нисколько не мешал, иногда даже помогал вытягивать некоторые слова в должное звучание. Надо признаться, что песен полностью я не знаю ни одной, а обрывков, как на грех - немало, и если к этому присовокупить огромные музыкальные способности (можно сказать - природное дарование), то можно представить, что пел я до самого Майзаса. Правда, примерно от развалин Среднего я начал терять голос, а у штаба совсем осип. Когда мои трикони коснулись дорожной пыли, моего загривка коснулась Ёлка, кроме всего прочем заявившая о своём желании ехать именно таким способом. Я был вынужден её волочь как осёл джигита. В конце концов ей надоело, что ей уделяют так много внимания прохожие, и она покинула мой загривок. Как и в любой другой экспедиции, были сделаны соответствующие выводы, был составлен примерный план пещеры и были намечены некоторые перспективы.

                             Глава II. Убедительная победа 

                            Предисловие

  Шло время. Другие дела то и дело отвлекали нас от Ташелги. Как-то сама по себе отошла Ташелга на задний план, уступив место другим пещерам. Чулок, которому мы посвятили так много времени, не очень охотно открывал свои тайны; Сыйский карстовый район тоже отрывал весьма значительно времени; тут же некоторая заинтересованность новооткрытой пещеры в Тёе, походы в район Поднебесных Зубьев создавали новые полигоны обширной деятельности, при этом доступность этих районов была в большинстве своём гарантирована (исключение составляли разве только Зубья). И вот среди такого обширного и весьма интересного поля деятельности Ташелга хотя и манила своей непознанностью, но сводила на минимум все желания и отчасти старания. Дело в том, что несмотря на прочие факторы Ташелга посещалась слабыми, разобщёнными, нецеленаправленными и малочисленными группами. Участники этих экспедиций не ставили как основную задачу покорения Ташелги, её топосъёмки, что, впрочем и при постановке таких вопросов вряд ли было возможно, а то сопряжено с риском, по крайней мере изоляции с поверхностью в пределах полусуток. Худший вариант мог настигнуть в пещере в неизученных ходах в связи с недостаточностью изучения гидрогеологического режима входящего в пещеру потока. После первого посещения стало ясно, что периодически в период паводков пещера затопляется, но неизвестно, до каких пределов. Исходя из этих соображений и ограниченности времени группы возвращались лишь с известиями о деталях пути, внешней оценке закарстованности участка, о наличии водных потоков и других сведениях. Следует упомянуть о амбициозных планах группы туристов широкого профиля (наших же однокурсников) совершить 4-х дневный лыжный поход с Тебы то Ташелги (60 км) и далее на Шаман-гору (ещё 20 км) с заходом в пещеру. Ввиду явной авантюрности затеи экспедиция прекратила осуществление в пункте отправки. Толчок к новым серьёзным экспедициям был положен при изучении пещер Тёи, где и был заложен краеугольный камень изучения пещер родного края.
                            Основная часть 

 Итак, вернёмся к тому знаменитому и знаменательному событию - второму покорению своенравной Ташелги. Эта экспедиция была запланирована в давние сроки, тогда же были уточнены задачи, был сбит костяк людей, особенно заинтерисованных в этом выезде. Разнообразная по составу экспедиция имела в своём составе людей самой различной физической подготовки, разной специализации, предназначенных для самых разнообразных работ, касающихся не только пещеры и работы в ней. Специально был привлечён товарищ, ранее там живший, который и поведал нам некоторые подробности образования скальной вертикальной стены над входом в пещеру, а также утверждал о наличии якобы других карстовых полостей в других местах этой же деревни. Цели экспедиции были довольно широки, но основных было несколько, главные из них приведены ниже. Во-первых, нужно было проникнуть в саму полость, ибо на это требовалась значительная затрата физических сил и времени. Во-вторых нужно было изучить полости открытые и кроме того наметить перспективы для дальнейших исследований. В третьих нужна была грамотная топосъёмка уже известных ходов и систем, подспудно требовалась фотосъёмка на предмет изучения морфологии и как наглядный материал. Кроме этих задач, относящихся непосредственно к пещере, были и неофициальные, так то: прощальный выезд старого состава с новым, и как результат - естественный отбор членов секции, проверке готовности и способности каждого участника. Итак, вся группа с уточнённым составом была разбита на 2 отряда: первому вменялось в обязанность дойти до Ташелги и выполнить обязанности квартирьеров, то бишь найти места, годные для проживания большой группы, и - кроме того - сделать доступным вход в пещеру. На это отводилось времени чуть меньше суток до времени прибытия следующей группы. Отъезд этой группы был назначен на 5 марта 1976 года. Итак, передовой отряд в составе Пивы, Зенкина, Пельменя, 3-х Новокузнечиков, Синего, Страшного, Спортсмена, меня (Василь Рузаича просю пардона), Серёги (забыл кличку), Ирки, Верки и Коллеги двинул в путь. Запас продуктов был исчерпывающим, был даже закуплен шоколад и НЗ водки. Группа благополучно добралась до Междуреченска, затем до Майзаса, и в вечерних сумерках пешком мы отправились в путь. Пройдя около 3-х км группа остановилась для полной экипировки, распределения равного груза между участниками, и тут - о благословение случаю! - нас подхватил комфортабельный совершенно пустой автобус, и нам оставалось только сидеть и петь песни, которые в обязательном порядке нужно было петь на посту проверки, а далее - по желанию. Путь на таком средстве передвижения занял немногим более часа, сэкономив наши силы и энергию. Это оказалось как нельзя кстати, потому как дальнейший путь оказался изнурительным. На перевале дул ветер, падал снег, плюс ко всему этому чернота ночи. Создавалась трудная ситуация. У меня были короткие лыжицы, очень хорошо зарекомендовавшие себя в выезде на Тёю, но глубокий снег буквально не давал сделать и шагу, поэтому я отказался от их использования.. Первые сотни метров снега были довольно плотные, но в долине снег пошёл очень мягкий, и группа стала передвигаться очень медленно: приходилось брести по пояс, а то и по грудь в снегу. Метры тянулись как километры, и каждый шаг становился подвигом. Часа через 2 начала сказываться усталость, и короткие передышки уже не давали прежних сил. Пот струился ручьями, многие падали от нагрузки. Наш впередсмотрящий Пельмень шёл без рюкзака, предоставив волочить его нам, и поэтому оторвался от группы на значительное расстояние. Наши окрики он или не слышал, или просто игнорировал. Прошло несколько часов, но мы по прежнему не были в курсе, далеко ли до деревни. Начали уже подумывать о месте отдыха с целью дождаться рассвета, чтобы хотя бы видеть цель, к которой так стремились. По левому борту лога увидели остов здания - я пошёл проверить, нельзя ли там временно остановиться. Но сооружение не имело не только окон и дверей, но и крыши с потолком. Его наличие лишь говорило о близости деревни. Превозмогая усталость преодолеваем ещё сотни 2 метров и тут совсем неожиданно из тьмы проступают очертания домов и до них расстояние - считанные шаги. Из первых попавшихся выбираем один, наиболее уцелевший, и под его кровом разжигаем печку и костёр. Эти несчастные 3 км мы брели около 4-х часов (вспомним 30 минут первого посещения!). От усталости многие уснули, несмотря на дым, в самых различных позах - Синий, например, уснул в какой-то шайке у печки, я с Пивой - у костра. Вскоре чай закипел, мы наскоро перекусили и в силу наступления утра вышли на улицу, и пошли искать 3-х товарищей, которые ушли несколько дальше. Их мы нашли метрах в 300 от нас у дымокура, разведённого на деревянном полу. У Зенкина успела сгореть телогрейка, хотя он не особо сокрушался по ней. На этом, к сожалению, воспоминания заканчиваются. Остаётся только добавить, что написаны они в период с ориентировочно 10 марта (ну никак не раньше) по первые числа мая месяца 1976 года (последние фразы были написаны в гостинице г.Назарово в период ожидания приёма меня на работу в Алтатскую ШГРП). При наборе с оригинала применялась лёгкая стилистическая правка. Автор Рузаев Василий Семёнович, член ОСС 1973-1976 гг.

              Варенник Сергей. 6 марта 1976г. Ташелга

Алексей Вишняков. Пещера Ташелгинская. 7-8 марта 1976г

Виктор Сюмахин. пещера Ташелгинская, 7-8 марта 1976г

Пещера Ташелгинская. 8 марта 1976 года.  Слева направо: Виктор (Спортсмен), Василий Кувакин, Сергей Зайцев,  Алексей Зенкин, Сергей Варенник, Николай Кротов(из Новокузнецка)